«В чем заповедь ваша?» Папские послы отвечали: «Пост по силе — если кто пьет или ест, то все это во славу Божию, как сказал учитель наш Павел». Выражаясь простым языком, пост держать нужно, но если ты не в силах, то его можно и нарушить, фактически «держи пост по силам твоим». Эдакая лайт-версия религиозного послушания, т. е. всё не очень строго, потому что сила воли у людей разная, а у кого-то и слабая, поэтому заповеди они нарушают легко. Это было также неприемлемо для Владимира.
В конце концов Владимир отослал папских послов, сказав им: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого».
Затем перед ним предстали хазарские иудеи, предлагавшие Владимиру принять иудаизм и рассказывавшие ему о праведности своей древней веры. Владимир спросил: «Что у вас за закон?» И те ответили: «Обрезываться, не есть свинины и заячины, хранить субботу». В ответ на это Владимир, согласно свидетельству летописца, зная, что Хазария была разгромлена его отцом Святославом, спросил: «А где земля ваша?» И когда иудеи сказали, что земля их в Иерусалиме, князь ехидно вставил: «Точно ли она там?» Хазары были вынуждены признаться ему: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по разным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Речь шла, конечно же, о рассеянии евреев из Палестины и об их распространении по всему миру, да и Хазарии к тому времени как государства уже не существовало, но для князя это было уже не так важно. Владимир назидательно произнес: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны: если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?» В ответе князя был двоякий подтекст: он мог иметь в виду не только судьбу Израиля, но и судьбу хазар, потерявших свое государство и даже свою территорию после принятия их элитой иудаизма. Владимир не желал принимать веры, которая приводит к потере отечества, поэтому отказался от иудаизма.
Самым последним на Русь к Владимиру прибыл грек-византиец, которого в русских летописях за мудрость называют «Философом». Тот, как водится, сначала ругает конкурентов. Про мусульман лжет, что они, «подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета» (Владимир на это плюется). Римскую церковь грек обвиняет в том, что она неправильно отправляет службу — на опресноках, хотя нужно на квасном хлебе (Владимир на это не реагирует никак, потому что подобные религиозно-процессуальные тонкости ему безразличны). Иудеев византийский миссионер разоблачает аргументом, уже известным князю: они, мол, рассеяны по иным землям в качестве наказания Господня, да и похвалялись они презлобным делом — что, мол, это они христианского Бога распяли.
Далее начинается длинная лекция о христианстве, которую Владимир перемежает сочувственными вопросами. Говорил грек долго, но живо, увлеченно, и речь его произвела на Владимира большое впечатление. Монах-философ рассказал русскому князю о библейской истории и христианской вере, об основах православного вероучения, о грехопадении, искуплении грехов и о вечных мучениях и почти убедил его в своей правоте. Завершая свою речь, философ показал Владимиру картину, на которой было изображено судилище Господне: справа — праведные, идущие в рай, слева — грешники, идущие на мучение, — после чего сказал князю: «Если хочешь справа с праведниками встать, то крестись». Но князь ответил греку-философу: «Пожду еще мало». И одарил Владимир философа и отпустил его с честью.
Г. С. Седов. Обращение Владимира в христианство
Этот миссионер, по имени нам неизвестный, показал Владимиру икону Страшного Суда и тем самым наглядно продемонстрировал ему христианскую эсхатологию и посмертную судьбу грешников и праведников. Можно полагать, что этот эпизод — наиболее живой и правдивый в рассказе о выборе веры, потому что икона является свидетельством о воплотившемся Боге, «умозрением в красках». Перед нами интересный исторический пример того, как икона была использована в целях проповеди. Вообще, для православной культуры Древней Руси очень характерно то, что русские воспринимали православие больше на уровне художественного образа. Иконы были непременной принадлежностью жизни людей средневековой Руси, обязательными не только для церковного, но и домашнего интерьера. В Средние века Русь знала мало выдающихся богословов, но создала величайшую иконопись. Князь Владимир от проповеди греческого монаха и от иконы получил сильное эмоциональное впечатление — благоприятное, в отличие от других религий. Это чисто православная аргументация от художественного образа — иконы.
Однако Владимир не торопился делать окончательный выбор и решил спросить совета у своих ближайших бояр. Только на следующий (!) год собирает Владимир «бояр и старцев градских». Они ему сказали: «Всякий свою веру хвалит, а лучше послать в разные земли узнать, где вера лучше». Было решено дополнительно «испытать веру». Посольство из десяти «мужей добрых и смысленных» отправляется к булгарам, «немцам» и грекам, чтобы они побыли на богослужениях у мусульман, католиков и православных. У булгар они нашли бедные храмы, унылые молитвы, печальные лица. У немцев было много обрядов, да без красоты и величия. Наконец они приехали в Царьград (Константинополь). Император узнал об этом и решил показать русским служение патриарха. «С патриархом служило множество духовенства, иконостас сиял в золоте и серебре, фимиам наполнял церковь, пение так и лилось в душу». Внешняя красота и величие, роскошь и богатство поразили и восхитили боярскую комиссию. Летопись нам говорит об ошеломленном состоянии послов Владимира после богослужения в Соборе Святой Софии в Константинополе. Несомненно, рассказ этот очень правдив. Когда же после посещения Константинополя посланники вернулись в Киев, они с восторгом сообщили князю: «Не ведали, где мы есть — на небе или на земле. После сладкого человек не захочет горького, так и мы, увидя греческую веру, не хотим иной». Летописи говорят, что, услышав ответ бояр, Владимир сказал: «Ну что ж, быть посему, выбираем христианство».
О выборе веры не первое столетие ведутся споры и дискуссии. Многие авторы утверждают, что Владимир вначале оценивал эти веры по красоте придуманного. По словам академика Д. С. Лихачева, «испытание вер имело в виду не то, какая вера красивее, а то, какая вера истинная. А главным аргументом истинности веры русские послы объявляют ее красоту. И это не случайно! Именно в силу этого представления о примате художественного начала в церковной и государственной жизни первые русские князья-христиане с таким усердием обстраивают свои города, ставят в них центральные храмы».
Однако из всей этой истории, описанной в «Повести», следует, что сама процедура выбора религии у Владимира и его свиты носила якобы наивный характер. И главную роль в этом выборе сыграла не осмысленность религии (ее никто так и не рассматривал),
